Для любопытных киношников выкладываю, что я там написала.
Нужно было проанализировать одну из сцен любого фильма немого кино, который мы проходили в первом триместре.
Анализ первой сцены «Допрос Жанны» из фильма «Страсти Жанны д'Арк» режиссера Карла Дрейера, 1927 г.
Смысл первой сцены – экспозиция героев, погружение зрителя в контекст конфликта и обозначение центрального конфликта между Жанной и инквизицией, между верой Жанны и безбожностью и прагматическими задачами церкви как организацией, между простой живой девушкой 19 лет и властью большинства.
Этот суд напомнил мне суд Понтия Пилата над Христом.
Сцена начинается с обзора церковного суда и его обитателей (проезд камеры): охрана (армия), церковники. Каждый занят своими мелкими заботами, отношениями, интригами.
Объявляют о начале суда, вводят Жанну и начинается допрос.
Сам допрос характеризует допрашивающих, как людей, не имеющих представлений о состоянии верующего, и Жанну, как простую девушку, не образованную, но глубоко укорененную в той связи с Богом и роли, отведенной ей Богом, которую ей вменяют в вину как святотатство.
Сцена допроса, в основном, изобразительно решена через нижние и верхние ракурсы, средние и крупные планы, использование деталей и виньетирование, мотивированные психологически. Таким образом, максимально удается сфокусировать внимание зрителя на актерской игре и конфликте героини и антагонистов.
Такие детали, как кандалы Жанны и ее рука на Библии, когда она клянется говорить правду, формируют впечатление о Жанне, как о полностью подчиненной ее тюремщикам, и одновременно - глубоко верующую в свою миссию и чистоту своих помыслов. Противопоставление и конфликт между ее телом, закованным в кандалы, и ее свободным духом, когда она клянется. В этих двух кадрах – завязка сцены.
Чередование крупных и средних планов через внутриэпизодную монтажную склейку со сменой ракурсов формирует представление о статусах героев сцены по отношению друг к другу. Жанна занимает нижнюю половину кадра, когда входит в зал суда, и выглядит как маленькая и растерянная, по контрасту с показанным с нижнего ракурса церковным судьей (не знаю термина), зачитывающего обвинение с кафедры, и его голова находится под самым «потолком» кадра – мощный и исполненный власти. Все кадры, где Жанна преисполнена своей связи с Богом, когда она говорит или думает о нем, показаны с верхнего ракурса. Таким образом режиссер достигает образа Жанны, подчиненной Богу. Там, где она говорит о своей миссии – с нижнего, и это дает впечатление о ее величии.
Средние планы использованы для показа отношения присутствующих к происходящему: кто-то скучает, кто-то встревожен, кто-то заинтригован, кто-то решает свои дела, кто-то смеется над Жанной и принимает ее за сумасшедшую.
Крупные планы и виньетирование фокусируют внимание зрителя на эмоциях героев.
Центральный поворотный пункт сцены содержится в эпизоде, когда церковники расспрашивают Жанну, как выглядел Архангел Михаил. Их вопросы и ее ответы демонстрируют богохульство церковников и искренность Жанны, скованность и мелкость их сознания против свободы и простоты ее духа. Ее ответы лишают церковников почвы под ногами. Формирование вопроса («Бог приказал тебе одеваться как мужчина?»), ответ на который дает церковникам основание обвинения в святотатстве, показано сопровождающим движением камеры, сопровождающей какую-то фразу, которую церковники передают друг другу слева направо, снизу наверх к верховному судебному заседанию. Это дает представление о том страхе и подобострастии, который испытывают церковники по отношению к своим главам.
Кульминация сцены – когда один из церковников обвиняет ее в святотатстве и унижает ее брызгами своей слюны (чередование нижнего и верхнего диагональных ракурсов, ускорение темпоритма через укорачивание кадров), а другой признает в ней святую и бросается ей в ноги. Этими кадрами резко и окончательно обозначается поляризация конфликта: Жанна святая или преступница? Ее защитник уходит из зала под давлением большинства, за ним выходят все военные и Жанна остается один на один с противостоящей ей группой. Несколько эпизодических портретов других церковников, оскорбленных ее словами или поддерживающих Жанну, скорее усиливают одиночество Жанны, так как они так же подчиняются воле диктата главы инквизиции (старик с клюкой протестует, юный монах-блондин в страхе прячется в заднем ряду, монахи, не поднимая глаз, поднимают руки в унижающем Жанну голосовании).
Развязка сцены – когда Жанну спрашивают, пообещал ли ей Бог освободить ее из тюрьмы, и она отвечает, что не знает ни дня, ни часа. Слово «тюрьма» здесь может иметь метафорическое значение (культурный религиозный код) – как тюрьма инквизиции, так и тело как тюрьма для духа, и другие аналогичные значения.
Сцена завершается так же как началась – повседневной суетой церковного суда (проезд камеры), во время которого церковники придумывают новый способ выбить из Жанны признание ее «грехов» и отказа от своих слов и действий. Композиционная форма сцены кольцевая (А-В-А).
